Рабочая тетрадь по теории философии составлена в соответствии с рабочей программой дисциплины «Философия», содержит теоретический материал по основным теоретическим вопросам философии и практические задания для самостоятельной работы студентов, может использоваться как при изучении нового материала, так и для повторения и закрепления уже изученного.

Учебное пособие предназначено для студентов, обучающихся по специальностям 31.05.01 «Лечебное дело», 31.05.02 «Педиатрия» и 31.05.03 «Стоматология».

Современная культура блокирует доступ к великодушию и наслаждению, и все чаще раздаются призывы к введению запретов или регулированию курения, секса, юмора или все более широкого круга вещей, которые кажутся кому-то оскорбительными. Вместе с тем оказывается, что многие забывают, ради чего стоит жить. Сама неспособность поставить такой вопрос служит важной чертой нашей эпохи. В своей книге австрийский философ и психоаналитик Роберт Пфаллер пытается предложить ответ на данный вопрос и выясняет, почему этот вопрос оказался забыт сегодня и к каким политическим последствиям приводит подобное забвение.

«Черные тетради» - так назвал Мартин Хайдеггер (1889-1976) клеенчатые тетради черного цвета с заметками и размышлениями разного рода, которые он вел с 1931 года. Набралось их тридцать четыре. Согласно воле автора, франкфуртское издательство Витторио Клостерманна приступило к их публикации после всех книг и курсов лекций. 94-й том Собрания сочинений М. Хайдеггера, перевод которого мы вам предлагаем, содержит записи, относящиеся к 1931-1938 годам («Размышления II-VI»; самая первая тетрадь утрачена). Издатель «Черных тетрадей» Петер Травны так охарактеризовал размышления Хайдеггера, опираясь на его собственную самооценку: это не «афоризмы» как свидетельства «житейской мудрости», а «неприметные аванпосты - и арьергардные позиции» - в целостной попытке завоевания пути для начального вопрошания, которое в отличие от метафизического называет себя Бытийно-историческим мышлением. Этот метод философ применяет к ситуации в религии, искусстве и науке. «Черные тетради» - мастерская мыслителя: многие из заметок разрастутся в статьи, доклады, главы книг. Помимо философских вопросов, Хайдеггер осмысляет положение Германии после прихода к власти нацистов. В частности, он комментирует свое пребывание на посту ректора Фрайбургского университета и в связи с ним всё свое сложное отношение к национал-социализму. Неслучайно, что публикация «Черных тетрадей» вызвала в Германии и других странах яростную полемику.

«Черные тетради» - так назвал Мартин Хайдеггер (1889-1976) клеенчатые тетради черного цвета с заметками и размышлениями разного рода, которые он вел с 1931 года. Набралось их тридцать четыре. Согласно воле автора, франкфуртское издательство Витторио Клостерманна приступило к их публикации после всех книг и курсов лекций. 95-й том Собрания сочинений М. Хайдеггера, перевод которого мы вам предлагаем, содержит записи, относящиеся к 1938-1939 годам («Размышления VII–XI»).

Издатель «Черных тетрадей» Петер Травны так охарактеризовал размышления Хайдеггера, опираясь на его собственную самооценку: это не «афоризмы» как свидетельства «житейской мудрости», а «неприметные аванпосты - и арьергардные позиции» - в целостной попытке завоевания пути для начального вопрошания, которое в отличие от метафизического называет себя Бытийно-историческим мышлением. Этот метод философ применяет к ситуации в религии, искусстве и науке.

«Черные тетради» - мастерская мыслителя: многие из заметок разрастутся в статьи, доклады, главы книг. Помимо философских вопросов, Хайдеггер осмысляет положение Германии после прихода к власти нацистов. В частности, он комментирует свое пребывание на посту ректора Фрайбургского университета и в связи с ним всё свое сложное отношение к национал-социализму. Неслучайно, что публикация «Черных тетрадей» вызвала в Германии и других странах яростную полемику.

Исследование ранней философии Эдмунда Гуссерля направлено на ликвидацию сплошного «белого пятна» в освоении наследия этого мыслителя в России. Оно включает изучение социально-исторической ситуации в Германии последних десятилетий XIX века, т. е. конкретной среды, в которой Э. Гуссерль шел нелегким путем от математики
к философии. Прослеживаются главные линии его духовного, философского развития и его деятельности в университете Галле-Виттенберг, а также взаимодействия в научном и философском сообществе.

В центре книги – до сих пор единственное в феноменологической литературе целостное текстологическое исследование “Философии арифметики”, первой значительной книги Э. Гуссерля (на русский язык она не переводилась). Особое внимание уделено первым “прорывам” будущих феноменологических идей Гуссерля.

Впервые в отечественной литературе вводятся в научный оборот гуссерлевские манускрипты, подготовленные для так и не опубликованного II тома “Философии арифметики” и напечатанные в “Гуссерлиане” только во второй половине XX века.

Взятая и рассмотренная в своей целостности, проблематика книги позволяет связать начальные этапы развития идей Гуссерля с пока не полностью ясными, но уже проступившими очертаниями его будущей феноменологии, с ее потенциальными возможностями, реализованными Гуссерлем и его последователями и приведшими к превращению феноменологии в одно из самых мощных философских течений XX века.

Сложный материал книги превращен автором в прозрачное, понятное и увлекательное повествование, что, несомненно, расширит круг ее читателей

В основе книги прославленного французского философа Алена Бадью лежат его статьи для журнала «L’Art du théâtre», издававшегося в 1985—1989 гг. при «Национальном театре Шайо» знаменитым театральным режиссером Ан- туаном Витезом. Бадью поднимает вопросы отношений театра как вида искусства с государством, политикой, философией, психоанализом и кинематографом, дает философскую интерпретацию мастерства театрального актера и его этики, а также особенностей драматургических текстов, отличающих их от других литературных произведений.

Жорж Корм — философ, экономист, автор многих замечательных книг, посвященных истории Западной Европы и стран Ближнего Востока. В этой книге он обращается к анализу подъема религиозных настроений в последние десятилетия XX века и в начале века нынешнего. Именно они становятся сегодня доминирующим фактором мировой политики, одним из ключевых вопросов строительства современного общества и — самое главное — острейшей из существующих (наряду с проблемами окружающей среды) проблем человечества в целом и каждой страны, каждого общества в отдельности.

Исламский терроризм, проблемы социальной и культурной интеграции, религиозная нетерпимость и, наконец, войны, основанные на религиозных противоречиях — всё это реальность сегодняшнего дня; и только попытавшись увидеть, понять сложнейшую ткань взаимосвязей — философских, исторических, политических, — мы можем надеяться выйти из тупика, в который зашла современная цивилизация. Ведь религия сегодня — это не только знамя борьбы, не только моральный ориентир, но и средство, активно используемое в интересах самых разных групп, инструмент давления, инструмент достижения целей, от подлинной религии порой слишком далеких.

Что делает людей людьми? По мере того как наука и техника оспаривают границы между жизнью и не-жизнью, между органическим и неорганическим, этот старый вопрос становится необычайно своевременным. Тимоти Мортон, известный представитель объектно ориентированной философии, приглашает нас взглянуть на этот философский вопрос как на глубоко политический. В наших отношениях с нечеловеческими существами мы определяем судьбу нашей человечности. Становиться человеком, утверждает Мортон, на самом деле означает выстраивать отношения солидарности с нечеловеческими существами для более широкого понимания реальности, которое одновременно включает и преодолевает понятие видов.

О русской консервативной публицистике XIX-XX веков, в том числе писателей и философов. Главный вопрос, который мучил русскую мысль - обретение русского самосознания и национальной идентичности после проевропейской революции Петра I и во многом вызванной ею катастроф начала ХХ века в России.

С обретением подлинной исторической памяти обнажались вредоносные западные веяния и собственные национальные язвы. Грядущая победа на всемирном фронте будет и торжеством русской традиционной мысли.

Название книги о русском свойстве ума и характера: «Настоящим русским вопросы о том: есть ли Бог и есть ли бессмертие, - конечно, первые вопросы и прежде всего» (Ф. М. Достоевский). Это выразилось и в неповторимой русской философии. Европейская литература родилась из теологической и философской традиции в процессе секуляризации христианской средневековой культуры. Вначале была схоластика и «Сумма теологии» Фомы Аквинского, затем «Божественная комедия» Данте, Петрарка и Шекспир создавали светскую литературу. Русская классическая литература предварила современную русскую философию, придав ей художественную интуицию и религиозный пафос. Вселенский Патриарх Афинагор в шестидесятые годы прошлого столетия русскую философию называл философией XXI века. Действительно, русская философская мысль совершила грандиозный прорыв в будущее, западная же философия скорее обрабатывала «тылы», определяя, анализируя и классифицируя новые смыслы. С высот философских достижений мы обнаруживаем в глубине веков их истоки, -и заимствованные у великих учителей, и предопределённые генетической русской философийностью. Будто всё это вещалось нам, проживающим апокалиптические мировые катастрофы.

Анализируются различные аспекты решения проблемы человека в трудах русских философов. Особое внимание уделено проблемам любви, «философии сердца», иммортологии (наука о бессмертии), рассмотрены идеи педагогической и энергийной антропологии.

Для специалистов гуманитарного профиля.

Короткие формы в философии всегда были востребованы — в виде ли набора отдельных фраз, или с отдельными подзаголовками, в составе книги, как у Ницше, пронумерованные, как у Витгенштейна, в стихах, как у Омара Хайяма, устные, как у Кун-цзы и Лао-цзы. Обрывочный, фрагментарный текст о мире не означает фрагментарного его восприятия, просто автор не желает выпускать наружу ничего лишнего. Существующее в виде фрагментов само, без насилия складывается в некую картину, уступая миру приоритетное право перед текстом быть целостным. И тогда центром описания становится сам мир. Авторам предлагаемого сборника такой жанр «афоризмов», или «максим», кажется не только продуктивным, но и крайне актуальным для нашей интеллектуальной эпохи.